Красота говорит

“Перестаньте путать красоту с красивостью” – эта фраза, приписываемая Йоджи Ямамото, очерчивает круг проблем восприятия современным человеком визуального послания.

Я долго нащупывала, как раскрыть и проиллюстрировать (в первую очередь самой себе) это высказывание мастера простых форм: я прекрасно поняла его смысл, но на каком-то интуитивном, бессловесном уровне. Что определяет красоту и красивость того или иного предмета, явления? Можно ли определить это по каким-то критериям, кроме интуиции, чутья и вкуса? Есть ли объективное мерило, позволяющее отделить красоту от красивости? Я бы хотела оговориться, что не считаю “красивость” каким-то негативным эпитетом. Просто “красивость” это про внешнее, а красота – про внутреннее. Но обо всем по порядку.

Не так давно я открыла для себя прекрасный образовательный интернет-ресурс Arzamas, где собраны тематические курсы лекций по разным гуманитарным дисциплинам. Однажды вечером за ужином я включила первую видео-лекцию Вадима Басса из курса “Архитектура как средство коммуникации”, и через полчаса у меня появился ответ на эти вопросы.

Основная мысль (лекции) состоит в том, что архитектура определяет наше мировосприятие, мироощущение и образ жизни в целом. Архитектура способна говорить с нами о многом, а людям нужно только уметь понять ее слова. Многие здания “обманывают” обывателя: обильный и разнообразный декор фасада на деле оказывается не информационным шифром, а чистой декоративностью.
Так вот В. Басс предлагает судить о здании по тому, что оно о себе “говорит”, а не по тому, как оно выглядит. Как же она “говорит”? В качестве примера лектор приводит сопоставление двух зданий: Санкт-Петербургское общество взаимного кредита, построенное по проекту П.Сюзора в конце XIX века, и Санаторий Пуркерсдорф Й. Гофмана 1904-05 гг. Первое отличает обилие лепнины, рельефа, декораций, однако, оказывается, что это здание – типичный представитель своего времени, и весь фасадный декор “это ноль сообщения, потому что в то время все такое носят”. Второе при внешней плоскости, скудности форм и декора сообщает гораздо больше, потому что является вызовом своей эпохе.

Услышанное вернуло мои мысли к высказыванию господина Ямамото и натолкнуло на следующие размышления: получается, красивым следует называть что-то, обладающее определенной внутренней информацией – чем больше информации вещь сообщает о себе, тем она более цельная. Если вещь может поведать о себе несколько фактов разных уровней, заложенных в нее создателем или обусловленных историческим или социальным контекстом, значит она не только наделена красотой, она ее транслирует . Красивость же суть декоративность, поэтому ее внутренняя организация гораздо проще и часто совпадает с внешней.

Тарелки, отреставрированные методом кинцуги →

Если применить все вышесказанное к сфере моды и стиля, то меня, например, совершенно не интересуют “стерильные” образы модников, слишком близко к сердцу принимающих советы стилистов про базовый гардероб и многочисленные “do’s” & “don’ts”, обычно приходится подолгу выискивать человека, чей образ поведает что-то более интересное, чем прилежный пересказ модных лукбуков. В этом плане мне близка японская эстетика ваби-саби, согласно которой безупречность не имеет превосходства перед изъяном, даже, скорее, наоборот: погрешность или какой-то спорный момент (деталь) привлекает к себе внимание, вызывает на диалог и в конце концов заявляет об индивидуальном, а не тенденциозном.